Борис Ручьёв, «певец Магнитки», хорошо известен не только уральцам. Имя поэта — своеобразная визитная карточка поэтического Магнитогорска. В его яркой и трагической биографии, словно в зеркале, отразились судьбы его ровесников, тех, кому довелось родиться в переломные моменты нашей эпохи.
«Рожденный при царе, крещен в купели, в дому столетнем прадедов своих», — написал Ручьев о своем появлении на свет в поэме «Прощание с юностью». Уральская земля щедро напитала Бориса своими живительными соками. И куда бы ни забрасывала его судьба, он непременно возвращался в родные края.
Будущий поэт — третий ребенок в семье Кривощёковых. Его родители были людьми высокообразованными, любовь к книге, неизбывный интерес к знаниям были заложены всем детям. Вероятно, литературный талант Бориса Ручьёва исходит от его отца, педагога и литератора, исследователя истории казачества.
Александр Иванович Кривощёков преподавал географию, историю, слыл строгим и требовательным учителем. Его исторические очерки, рассказы, краеведческие и этнографические исследования по истории Оренбургского казачества, которые публиковались в «Вестнике Оренбургского учебного округа» и других изданиях, получили высокую оценку современников. В своих трудах он отразил процесс освоения Оренбургского края, описал обычаи и нравы местного казачества. Вот далеко неполный перечень его работ: «В плену у японцев: рассказ из русско-японской войны», «Обряды и обычаи оренбургских казаков», «Исторические судьбы Оренбургского края», «Казачьи легенды» и др. Если собрать разрозненные по архивам и библиотекам страны произведения А. И. Кривощёкова, наберётся на целый двухтомник!
В революционный 1917 г. Александр Иванович Кривощёков становится редактором газеты «Казачья мысль», с головой погружается в политику. На созванном в сентябре 1917 г. в Оренбурге казачьем круге его избирают председателем. Круг выдвигал кандидатов в Учредительное собрание по казачьему списку № 2: за атамана Александра Дутова проголосовало 128 человек, Александр Кривощёков получил 121 голос, что свидетельствует о его большом авторитете в казачьей среде. Так вот почему Ручьёв нигде не рассказывал о своем отце! Это было небезопасно.
Писатель-краевед Владимир Баканов в статье «Отец поэта» (Магнитогорский рабочий. 1989. 1 сентября), посвященной Александру Кривощёкову, пишет: «Да, мало сказал об отце Борис Александрович, очень мало. Может быть, потому, что бурные события, могучем смерчем втянувшие в свой круговорот Кривощёкова, в тридцатые годы могли рассматриваться только как «черное» и «белое». Никто не копался тогда в эмоциях, в личных переживаниях при четкой внешней доминанте: “Председательствовал на Круге, вручал Дутову булаву, посылал телеграмму — враг народа!” Молчание поэта об отце могло быть просто реакцией самосохранения, отвлечением внимания».
О жизни и творчестве Бориса Ручьёва написано немало книг. Казалось бы, его жизнь хорошо исследована, но в судьбе поэта осталось немало «белых» пятен.
Такой загадкой являются даже данные о точной дате и месте рождения Бориса Кривощёкова. Принято считать, что он появился на свет 15 июня 1913 г. Но в стихотворении «Мой июль» поэт написал:
В птичий месяц моего рожденья
невпопад леса свистят: июль!
Как оказалось, поэт действительно родился в июле. В 1974 году, после принятия городскими властями решения об открытии музея-квартиры Б. Ручьёва в Магнитогорске, в Еткуль был отправлен запрос о метрических записях о рождении и поэта. В документе указано, что Борис Ручьёв родился 2 июля 1913 г. Значит, даже с учётом разницы между старым и новым календарём, никак не получится 15 июня.
Много путаницы и в данных о месте рождения: в одной автобиографии Борис Александрович указал местом рождения казачью станицу Еткуль, в другой — Троицк. В упомянутом выше документе запись о рождении сделана в Еткульской церкви, стало быть, местом рождения правильнее считать с. Еткуль Челябинской области.
Литературная премьера Бориса Кривощёкова состоялась в юности, когда ему исполнилось всего четырнадцать лет. Школа второй ступени в г. Кургане, куда поступил после окончания семилетки в станице Звериноголовской. Обратимся к книге «Встреча с другом» (Челябинск, 1976), где приведены воспоминания его ближайших друзей — Михаила Люгарина и Нины Кондратковской.
«Первая встреча с будущим поэтом произошла у меня на одном из диспутов в литературном кружке, — вспоминает Нина Кондратковская. — Спорили на странную тему: “Классики или современники?” Когда улеглись страсти, преподаватель литературы, председатель кружка, предложил почитать свои стихи. Комната была забита старшеклассниками, и начинающие авторы читали стихи с мест. Мы своих школьных поэтов знали. Неожиданно поднялся небольшого роста мальчик, одетый по-деревенски, в синюю сатиновую косоворотку навыпуск и сапоги.
— Я прочитаю, — сказал он. И, помолчав, как-то солидно и медленно прочитал по тетрадке стихотворение о природе. Мы в ту пору увлекались Есениным, знали поэтов “Кузницы” и удивились: эти стихи были лучше, свежее, чем подражательные опыты остальных».
Юному дарованию не поверили — дескать, читает чьи-то стихи! Но через несколько дней в класс притащили газету со стихотворением, подписанным Борисом Кривощёковым. Справедливость восторжествовала.
«Трудно вязалась с его начитанностью и стихотворством более чем скромная внешность. На занятиях он выглядел, с точки зрения моих подружек, ничего: волнистый чуб, худощавое, чуть скуластое лицо и ясные, совершенно голубые глаза делали его видным парнем, хотя он был невысокого роста — пишет Нина Кондратковская. — В зимней одежде — темной овчинной шубе-борчатке до пят, в киргизской бархатной шапке, отороченной облезлым мехом, он становился неуклюжим, большие сапоги скользили по снегу, и от него выгодно отличались великовозрастные одноклассники-“кавалеры” в модных пальто и брючках со стрелочкой. Я была одета бедно, и меня это угнетало, а Борису было безразлично, как он выглядит и во что одет».
Как складывалась творческая судьба Кривощёкова-Ручьёва дальше, рассказывает его друг юности писатель Михаил Люгарин. Он был старше Бориса на пять лет, но их объединяла любовь к поэзии. Осенью 1930 г. друзья поехали в Москву, чтобы опубликовать свои стихи. Но попытка оказалась неудачной.
«Оставаться в Москве, — вспоминает Михаил Люгарин, — было нецелесообразно, да к тому же кончились деньги. Возвращаться в Зверинку было бессмысленно и позорно перед друзьями-однокашниками. Не помню, на который день, проходя по Москве, на одной из улиц мы заметили табличку с надписью “Вербовочный пункт”. Зашли. Здесь было многолюдно. Одни стояли в очереди у открытого окошка, другие упаковывали чемоданы, сундучки и мешки с пожитками. Тут находились вербовщики из Магнитостроя. Они были словоохотливые, как и положено всяким “сватам”. Дошла и до нас очередь. Я стоял впереди. А Борис — за мной. Посмотрев мои справки о рождении, месте жительства, вербовщик только спросил, кем я могу работать. Я ответил: плотником.
—Хорошо, берем. Получай сухой паек и суточные, — сказал он».
Так друзья попали на Магнитострой. Хлебнули его «романтики» сполна: «Нас поселили в дощатом, неоштукатуренном, холодном бараке. В нем в четыре ряда стояли топчаны, разгороженные тумбочками. Нам достались топчаны у окон, откуда сквозил ветер. Мороз то и дело наслаивал серебристые шапки, делал рамы “двойными”. В бараке было холодно, но за ночь от дыхания 150 жильцов становилось тепло» — рассказывает М. Люгарин.
Первый год на Магнитострое Борис и Михаил трудились наравне со всеми. Но в 1932 г. Ручьев стал работать в газете «Магнитогорский комсомолец», затем в образованном драмтеатре имени Пушкина.
Эта дружба затевалась
не на случай, не на срок,
шла по снегу и по пыли
всех исхоженных дорог.
Вместе бросили деревню
и отправились в отход,
начинали вместе строить,
строим, выстроим завод.
На одной подушке спали,
вместе пили «Зверобой»,
на работу выступали
с красным флагом — будто в бой.
Хлеб делили, соль делили,
жизнь делили, как табак,
и по графику носили
разъединственный пиджак.
Каждый праздник, как награду,
получали от страны,
то — рубахи из сатина,
то — суконные штаны.
(фрагмент из стихотворения Б. Ручьёва «Стихи первому другу»)
Вторую тайну судьбы певца Магнитки несет самая трагическая страница его жизни длиной долгих 20 лет. Итак, 26 декабря 1937 г. Ручьёв был арестован. До сих пор неизвестно, кто является автором доноса и почему поэт признался в том, что являлся участником антисоветской диверсионно-вредительской организации. Историк Игорь Непеин, автор книги «Палачи и жертвы» (Челябинск, 1997), изучив документы в архивах ФСБ, так и не нашел ответа на эти вопросы. И, наконец, почему Ручьёв, отбыв отмерянные «щедрой» рукой «самого справедливого суда» 10 лет на Колыме, остался там еще на полтора года? Ни в дневниках, ни в свидетельствах современников нет тому объяснения.
Почти фантастическая история промелькнула на страницах российской печати в конце 1990-х гг. В статье, посвященной Осипу Мандельштаму, было рассказано о его последнем дне жизни: умирая, он попросил пригласить поэта, чтобы умереть в присутствии близкого по духу человека. И к нему привели молодого человека по имени Борис. Он якобы держал умирающего за руку и внимал последним словам Мандельштама. Произошло это в 1938 г. на этапе в районе Владивостока.
Правда это или нет? Несколько лет назад в музей Ручьёвав Магнитогорске пришло письмо из Владивостока от профессора Маркина. Валерий Михайлович обратился с вопросом — была ли встреча поэтов Мандельштама и Ручьёва на Колыме? Есть ли упоминания об этом в документах?
В поисках решения этой проблемы профессор Маркин в 2014 г. приезжал в Магнитогорск, работал с архивом Бориса Ручьёва, в частности с его дневниками. К сожалению, прямых подтверждений этой встречи не нашлось. Но из беседы с Н. Н. Шульгиной, бывшим библиотекарем, удалось узнать, что вдова поэта Любовь Николаевна на этот вопрос отвечала утвердительно, подчеркнув, что беседы как таковой не было — Осип Мандельштам был очень слаб.
В. М. Маркин проделал большую поисковую работу: встречался с поэтами В. Пономаренко (г. Ярославль) и В. Сорокиным (г. Москва), которым доверял Борис Ручьёв. Глубокое изучение вопроса позволило с большой долей вероятности утверждать, что поэты Мандельштам и Ручьёв (их бараки в пересыльном лагере на Второй речке были рядом) вполне могли встретиться, совпадают и сроки их пребывания в этом пересыльном пункте, хотя документального подтверждения из Магаданского архива ФСБ так и не получено. Самым убедительным аргументом является запись в дневнике вдовы Мандельштама о том, что к нему приходил молодой поэт Р. (все фамилии в дневнике обозначены лишь начальной буквой).
Колымский период жизни и творчества Бориса Ручьёва мало изучен не только из-за географической удаленности Колымы. Практически отсутствуют какие-либо воспоминания самого поэта об этом периоде жизни: современники Ручьёва рассказывали, что при слове «Колыма» он, словно черепаха, прятался в свой панцирь и закрывал тему. Лишь поэма «Прощание с юностью» и цикл стихотворений «Красное солнышко» в какой-то степени раскрывают события тех лет, проведённых «у края родины», где поэт, равно как и его лирический герой, «горе пил горстями допьяна».
Итак, Ручьёв-Кривощёков, осужденный по 58 статье (пункты 7, 17, 11, 58/8) и приговоренный к 10 годам лагерей с поражением прав на 5 лет и конфискацией имущества, этапом отправляется на север. На пароме «Джурма» он прибывает во Владивосток, из-за отсутствия навигации проводит зиму в пересыльном лагере, а весной отправляется на Оймякон — известный по урокам географии «полюс холода.
Первые пять лет Ручьёв, лишённый права переписки, не имел доступа к бумаге, чернилам, а потому не имел возможности вылить на бумагу то, что рвалось из души. В «краю глухих полярных зим» поэт проходит настоящее испытание на прочность.
Под полярным, вечно хмурым небом
щи едим с казенным черным хлебом,
черный чай от черной грусти пьем,
шубы нараспашку — ходим в стужи,
о далеких женщинах не тужим,
будто нам везде родимый дом.
Во время тушения пожара в тайге Борис Ручьёв получает сильные ожоги и открытый перелом правой ноги. Начавшееся заражение крови и полное отсутствие медикаментов (шёл 1942 г.) чуть было не закончились для поэта трагически. Можно назвать чудом, что он после двухмесячного полубредового состояния сумел победить сепсис и выздороветь. Но сросшаяся неправильно нога не позволила Ручьёву вернуться в ряды зеков, строивших Колымский тракт. Хромого поэта оставили работать санитаром в тюремной больнице. Работы хватало — заключённых умирало много, трупы выносили в сарай, и только весной, когда земля оттаивала, производили захоронение в общей могиле. Затем в трудовой биографии Ручьёва появляется запись — фельдшер.
Руководитель школьного музея из поселка Томтор, где отбывал наказание Борис Ручьёв, Мария Поликарповна Боярова, заслуженный учитель России, ещё в 1970-е гг. вместе со своими учениками начала собирать материалы о нашем поэте-земляке. Многие не могли вспомнить его фамилию, называя кто по имени, кто «русским с голубыми глазами». Поисковикам удалось найти людей, спасенных Борисом Ручьёвым. В книге М. П. Бояровой «Мой край, воспетый музой страдания и любви» (Томтор, 2009) приводятся случаи из жизни местных жителей. Например, как молодая якутянка, застигнутая родами в дороге, попала в больницу, где работал фельдшер Ручьёв. Ему не только удалось спасти жизнь обмороженной женщине, но и её ребенку, которого назвали Дорием (рожденным в дороге). В Якутии Дорий хорошо известен как спортсмен, заслуженный мастер спорта и тренер.
Отбыв 10 лет заключения, Ручьёв еще на два года остается в Севвостоклагере на правах вольнонаемного — по законам того времени бывший зек не мог вернуться домой и проживать в крупных городах. В 1949 г. Борис Ручьёв переезжает в г. Кусу, к своей супруге Серафиме Каменских, работает бригадиром грузчиков, кладовщиком и товароведом. Здесь он знакомится и сближается с кусинским журналистом и писателем Виктором Савиным, в доме которого поселяется после разрыва с женой. Через два года переезжает в Киргизию — в национальных республиках было больше возможностей для трудоустройства. В столице республики Фрунзе работал учителем отец поэта — Александр Иванович Кривощёков. В селе Мирза-аки у подножия Памира он пять лет проработал бухгалтером МТС. Ручьёв к тому времени снова женился, родился сын.
После реабилитации и восстановления в Союзе писателей СССР (1957) Борис Ручьёв жил в Магнитогорске. По воспоминаниям современников, его квартира на проспекте Ленина была заполнена стеллажами с книгами, его любимыми писателями были Есенин, Пушкин, Маяковский, Фёдоров. Здесь часто собирались гости: коллеги-литераторы, творческая молодёжь. Особенно часто друзья Бориса: Рыбаков, Машковцев, Дышаленкова, Люгарин. Они сидели в кабинете, курили, разговаривали о творчестве, пели песни.
«Борис Александрович очень хорошо пел — у него был приятный голос и хороший музыкальный слух, — вспоминала Римма Владимировна Машковцева, вдова поэта Владилена Машковцева. — Пели, в основном, народные и казачьи песни безо всякого сопровождения. Часто звучала любимая песня Бориса Александровича «Я помню тот Ванинский порт...». Пел он и свою песню, написанную им на Колыме:
Сидю я как-то в зале,
Глядю — народу нет,
Висит, висит на стенке
Карлмарксовый потрет.
Докладчик докладает,
Народу-то всё нет...
Сорвался вдруг со стенки
Карлмарксовый потрет.
А он всё докладает,
Народу-то всё нет...
Часто мы все вместе собирались и смотрели хоккей (шёл он обычно поздно вечером и ночью). И Борис, и Владилен были заядлыми болельщиками. Когда наши забивали гол, в квартире стоял такой крик, что соседи на следующий день спрашивали: “Что у вас случилось прошлой ночью?” Любовь Николаевна, смеясь, отвечала: “Хоккей шел. Мы болели!”»
Существует версия, что именно Ручьёв автор текста знаменитого «гимна колымских зэков» — песни «Ванинский порт».
Своё поэтическое кредо Ручьёв выразил в заключительных строчках стихотворного цикла «Красное солнышко», написанного в сталинских лагерях:
Пусть, хрипя, задыхаясь в метели,
через вечный полярный мороз
ты в своем обмороженном теле
красным солнышком душу пронес.
В 1958 г. в челябинском книжном издательстве выходит второй сборник Б. Ручьёва — «Лирика», в который помимо произведений 1930-х гг. поэт включил цикл стихотворений «Красное солнышко» и поэму «Невидимка», написанные в ссылке, а также главы новой поэмы «Индустриальная история». На волне вдохновения Борис Александрович приступает к своему главному произведению — поэме «Любава», посвященной Магнитострою.
«Любава выпила много моей кровушки, ведь писал я ее четыре года, как говорят “с полной самоотдачей”, и однажды дошел почти до инфаркта. Но … все-таки закончил так, как хотел, не сползая с намеченного плана», — пишет он в одном из писем.
Первоначально поэт планировал, что «Любава» станет первой частью поэтической дилогии «Индустриальная история», в которую должна была войти поэма «Канун» (рабочие названия — «Рождество» и «Мировой день»), рассказывающая о пуске Магнитогорского металлургического комбината. Однако начав свою последнюю поэму в 1965 г., Ручьёв так и не смог её завершить.
Последние годы жизни принесли ему заслуженную всесоюзную славу. В 1964 г. Ручьёв был выдвинут на соискание Ленинской премии за поэтический цикл «Красное солнышко». В 1967 г. за поэму «Любава», сборник «Красное солнышко» и «Проводы Валентины» ему присуждена Государственная премия РСФСР им. Горького. Советское правительство наградило Б. Ручьёва орденами Трудового красного знамени и Октябрьской революции.
Но прошедший испытания писатель не обольщается вниманием властей. Челябинский литературовед, исследователь творчества Ручьёва Л. П. Гальцева в статье «Неизвестный Ручьёв» (III Ручьевские чтения. Литература — писатель — политика : сборник материалов межвузовской научной конференции / составитель В. В. Заманская. Магнитогорск, 1994. С. 9–16) цитирует его запись в дневнике: «Всегда помни, что у тебя есть сильный и злой враг. Вспомни о письме с угрозами тебе по поводу Солженицына. Знай, что это не пустяк. А запланированная месть. Тебя готовы вычеркнуть из литературы, стереть тихо с лица ее. И коллеги твои по Союзу писателей не помогут тебе… А отчаиваться не надо, и надо меньше думать и сокрушаться об этом».
Колымские годы не прошли бесследно, поэт тяжело болел, но не прекращал работать, стараясь успеть в отведенное время реализовать свои задумки, завершить начатое. Он много читает, часто выступает в «Литературной газете» и еженедельнике «Литература и жизнь».
Магнитогорцы хорошо знали и уважали своего поэта — в 1969 г. горсовет присвоил ему звание почетного гражданина города. Каждый вечер жители Ленинского района видели, как он прогуливается с тросточкой по набережной, делает большой круг по кварталу. Эта знаменитая тросточка имеет свою легенду — подарена Борису Александровичу собратьями по перу в Коктебеле, сделана из ветки самшита, который часто называют «железным» деревом. Поэт никогда с ней не расставался. Теперь это экспонат музея-квартиры Бориса Ручьёва.
Борис Александрович Ручьёв ушёл из жизни 24 октября 1973 г. Своеобразным завещанием поэта стали следующие строки из его «Песен о Магнит-горе»:
Если я умру без слова,
люди, будьте так добры,
отвезите гроб тесовый
до высот Магнит-горы.
Под утесом положите
и поставьте столб с доской:
«Похоронен старый житель
и строитель заводской…»
У его могилы Б. Ручьёва на Правобережном кладбище Магнитогорска всегда свежие цветы. Ещё одним памятником поэту стал монумент «Первая палатка», у подножия которой высечены ручьёвские строки:
Мы жили в палатке с зеленым оконцем,
Омытой дождями, просушенной солнцем,
Да жгли у дверей золотые костры
На рыжих каменьях Магнитной горы.
В честь Бориса Ручьёва названы улицы в Магнитогорске, Златоусте и с. Еткуль. В 1975 г. открыт первый в Челябинской области мемориальный музей — Музей-квартира Б. А. Ручьёва, на доме № 69 по проспекту Ленина г. Магнитогорска, где с 1960 по 1973 г. жил поэт, есть мемориальная доска, в с. Еткуль на фасаде Дома культуры (ул. Ленина, 37) размещен памятный знак. Городское литобъединение, которым он руководил, и Центральная городская библиотека носят имя писателя. С 1978 г. проводятся Ручъёвские чтения, получившие статус международной научно-практической конференции. В 1998 г. в канун 80-летия писателя, учреждена областная литературная премия имени Бориса Ручьёва.
Время стремительно и неумолимо. Оно уносит людей, знавших Бориса Ручьёва. Но в Магнитогорске любой горожанин, даже самый юный, без труда процитирует крылатые ручьёвские строчки из «Песни о брезентовой палатке».
Н. Г. Троицкая
Размещен 29.09.2021
